Генерал его величества - Страница 46

Беседа со старцем была намечена на завтра, а пока предстоял обед, за ним — встреча со сливками серпуховского общества.

Пока Гоша развлекал брата (то есть они оба знакомились с подробностями своих подвигов), я послушал доклад о происходящем в Серпухове. Там со скоростью цунами распространялись слухи, по дороге непрерывно обрастая дополнительными деталями. Число нападавших уже перевалило за десяток, но тенденция к росту явно не была этим исчерпана. Дом, правда, еще стоял, но до разнесения его по бревнышку было недалеко. В одном из вариантов Николай вышел на улицу через стену, разбив ее головой подвернувшегося под руку супостата. Как и положено, инцидент почти сразу обрел название — Битва у моста.

Трое присутствовавших при покушении журналистов уже отправили первые телеграммы, но там пока обходилось без особых преувеличений. Правда, в одной из телеграмм император шел в бой с криком «За Русь святую!».

К встрече с общественностью Ники то ли успел подготовиться по, так сказать, вновь открывшимся обстоятельствам, то ли он к такому был всегда готов, но образ скромного героя у него получился безукоризненно.

— Господа, что тут особенного? — с невинным лицом вопрошал он. — Эти люди сами вывели себя за рамки законов божеских и человеческих, и мой долг дворянина указал мне, что делать… Я уверен, что на моем месте так поступил бы каждый из присутствующих.

После Николай сообщил народу, что намерен обдумать указ об ответственности за террористическую деятельность. Кстати, перед собранием я успел подкинуть ему идею — выделить терроризм в отдельный вид преступлений.

— Стреляли в меня, но могли пострадать и вовсе посторонние люди, такое не должно оставаться безнаказанным! — с пафосом восклицал император.

Поздним вечером я снова тренировался в управлении изображением старца — теперь у меня уже был опыт, позволяющий мгновенно подключать нужную из более чем пятидесяти мизансцен, создавая полную иллюзию диалога. В мои планы не входило прямо завтра грозно возопить Николаю: «Отрекайся, презренный!» — но зародить некоторые сомнения в правильности понимания им своего предназначения было бы неплохо. А вообще, я чувствовал, что скоро мне придется вплотную изучать такие дисциплины, как нейролингвистическое программирование и прочие невербальные воздействия… Он, кажется, продукцией нашей киностудии заинтересовался? Замечательно, срочно дарим ему домашний кинотеатр с парой механиков. Двадцать пятый кадр — вещь очень полезная для царственного организма.

Через день августейший гость покинул Георгиевск. Отъезд, в отличие от прибытия, прошел безо всякой помпы — просто утром сначала через Георгиевск, а потом Серпухов пронеслись четыре автомобиля.

— Благодарю вас, Георгий Андреевич, — сказал мне Николай уже в вагоне при прощании, — за те теплые слова, что сказали обо мне старцу. И ему тоже передайте мою огромную благодарность — вроде он не высказал мне ничего комплиментарного, скорее, наоборот, но после беседы с ним как-то даже на душе посветлело. Да, и простите мою забывчивость, это надо было сделать сразу… — Николай достал из кармана массивный золотой портсигар. — Передайте это, пожалуйста, господину Акимову от меня, вместе с пожеланиями дальнейших успехов в его нелегком труде. А вас, значит, мы с Аликс ждем через неделю?

ГЛАВА 18

Стихли последние аккорды, затем эхо от финального «шоу маст гоу он» в исполнении Меркьюри, и наступила тишина. Гоша потрясенно молчал.

— Я же слышал эту песню и раньше, но почему она тогда не произвела на меня никакого впечатления? — неуверенно спросил Гоша.

— Да потому, что есть музыка, которую можно исполнять хоть на одной струне балалайки, и она от этого только выиграет, — усмехнулся я. — А вот вспомни звучание Баха на Машином синтезаторе и сравни с тем, что дает настоящий орган. Тут то же самое. Ты раньше слушал Меркьюри в наушниках, а вот как он должен звучать на самом деле, если использовать по-настоящему качественную аппаратуру.

Опытный человек действительно сразу определил бы, что эта аппаратура далеко не ширпотреб, а колонки еще и доработаны. Впрочем, уж в этом-то Гоша не разбирался совершенно…

— Фантастика, — встряхнул головой Гоша, — так, значит, я зря неодобрительно относился к музыке твоего мира, а на самом деле все обстоит как в анекдоте про кошек?

— Да, вот именно, тут главное — уметь готовить, — кивнул я, закуривая.

На лице у Гоши появилось странное выражение.

— Что-то мне тоже захотелось, — смущенно признался он, — угостишь сигаретой?

— Стоп, — резко сказал я, сгреб со стола пачку и убрал ее в карман, потом затушил свою сигарету и выбросил бычок в окно. — А теперь сосредоточься и подумай, откуда у тебя взялось это идиотское желание?

— Не знаю, — растерялся Гоша, — наверное, почему-то музыкой навеяло…

— Будь так добр, еще раз эту же песню послушай, — предложил я и перебросил несколько тумблеров на микшере.

— Ну а теперь не навеяло? — поинтересовался я.

— Н-нет, даже как-то наоборот…

— Вот именно. Помнишь, ты просил меня популярно рассказать о методиках скрытого внушения, а я ответил, что чуть позже? Вот сейчас это самое «позже» и наступило.

— Так это ты мне внушил, — догадался Гоша, — но как?

— Довольно просто. На самом деле ты кроме действительно незаурядной песни в первый раз слушал еще и вот что. — Я перекинул пару тумблеров, и мягкий баритон начал вкрадчиво повторять: «Эх, закурить бы… эх, закурить бы…» — Эта фонограмма была замедлена в тридцать раз и наложена на песню. Результат ты только что прочувствовал на своей шкуре.